Копаюсь по обочинам мейнстрима
Две детские горнолыжные группы, два тренера. Первый, спускаясь вниз впереди “паровозика” из подопечных орет от восторга. Второй тоже орет, стоя наверху: “Лентяй, ничего не делаешь и ничего не добьёшься! На левую дави”. Половина его “паравозика” сбивается и собирается куча-мала.
– 19°. Первый находит в холле горнолыжного склона совершенно замерзшую девочку из чужой группы. Полтора часа тренировки – я за полчаса окоченел
…Я редко пишу что-то из разговоров с клиентами, но на этот текст получил особое разрешение.
“В моем детском садике, на площадке, были деревянные скульптуры великанов. В детстве всё кажется большим, а эти великаны казались огромными. Я их очень боялась. Представляла, как они оживут. Могут погнаться, убить и съесть меня. Теперь, когда я прохожу мимо этой площадки, мне совсем не страшно – ведь простые деревяшки. И всего-то в человеческий рост, не такие уж крупные. Но тогда…”.
Большинство страхов живёт фантазмом. Угроза лишь воображаемая. Но и у ребенка, и у взрослого – выросшего ребенка, детский фантазм реальнее объективной реальности. Зная
Понимаю Вудхауза с его Галахадом Трипвудом и опасной, просто таки взрывчатой книгой мемуаров. Когда пожилой английский граф издаёт воспоминания о буйной молодости, знать нервничает.
Отец служил в Польше и привёз оттуда хипповый ковбойский ремень. Широкий, с медными деталями и резной пряжкой. Хоть на бородача из ZZ Top надевай. Но сам он похипповать не успел, я родился. И ремень достался мне.
Я увёз ремень с собой, когда уехал из дома учиться. Пожалуй, это была лучшая часть моего тогдашнего гардероба. Самая новая. Во всяком случае, все завидовали моему ремню, но никто – моему свитеру из технической шерсти. И вот однажды ремень
…Мне семь, уже в школе, но ещё есть время на глупости. В классе учатся читать, писать и считать. Читаю я давно, считаю хорошо. Остаются лишь задания по письму. Палочки и крючки получаются корявыми, руки не слушаются меня, как не слушаются и сейчас. Но я не слишком упорствую: после того, как все задания формально выполнены, я дома один и заполняю время чем хочу.
Я читаю взрослые книги – они интереснее. У меня до крайности изысканные ритуалы чтения. Например, за крепким чаем с вареньем, непременно смородиновым. Липкие сине-фиолетовые следы отметили мои любимые книги как экслибрис. Или за «мороженым».
Из-за частых простуд мне
…По первому образованию я экономист. Хотя я закончил простецкий экономфак питерского Политеха, у нас было много замечательных преподавателей. И загадочных.
Одной из самых таинственных была пара математиков. Лекции читала пожилая дама по имени Генриэтта. Именно через “Э”. Один в один Туве Янссон, но суровая и острая на язык. Трудно сказать, на кого она ориентировалась, когда выбирала стиль изложения: иные студенты пересдавали “вышку” по восемь раз. Мне после физматшколы, происходящее нравилось, но, похоже, из всего потока нравилось только мне.
Практику вела эффектная седовласая Бабушка, как мы её звали. С фигурой и осанкой танцовщицы балета. Она ходила в кроссовках
Ребенок для взрослых будто и не живет. Он растет, чтобы жить когда-нибудь в будущем. Сначала готовится к школе, потом к старшим классам. Музыкалка, художка, секции. Не в радость, но ничего, в жизни пригодится. А что хочется – не сейчас, потом успеет. Когда вырастет.
Со старших классов понеслась: подготовка к институту, профессия, практика, молодой специалист. Карьера, ипотека. Накопления к пенсии. Подготовка вошла в привычку. Укоренилась с подачи родителей, желающих добра.
Люблю проверять идеи на экстремум. Бывает, дети умирают раньше, чем взрослеют. Так что же, по меркам умных взрослых они не жили? Потому что не сдали экзамен или не
Пустынный провинциальный супермаркет. Мальчик семи-восьми лет завис у игрушек. Строгая мама у касс ищет его взглядом, не находит, после чего рычит раскатистым басом: “Васятка, а подойди-ка ко мне!” Из караулки виновато выглядывает растерянный охранник с биркой “Василий
…Маленькие детские радости… С возрастом мы находим удовольствие в разных вещах. Их много, они разные: книги, спорт, общение с противоположным полом, природа, а для кого-то алкоголь или деньги. Но вместе с тем, искренние чистые радости детства теряют своё очарование. В минуты тоски по юности мы вспоминаем их, но они, словно старые куклы, больше не оживают.
Детские радости у каждого свои. Вот мои.
Весной, когда сходит снег, выйти на просохший участок утоптанной земли. Ощутить ногами забытую за зиму упругость почвы. Рассматривать даже не траву – тончайшие, чуть зеленоватые ростки, больше похожие на мох. И представлять, что ещё через неделю так будет
…Стекло. Этот расплавленный песок, растянутый в хрупкий лист, мог бы обладать властью над миром. От очков, исправляющих вид собственного носа, до телевизора, через который смотрят на мир – стекло могло бы подменять картины, подставлять иные смыслы и навязывать свою волю…
Стекло. Этот расплавленный песок, растянутый в хрупкий лист, мог бы обладать властью над миром. От очков, исправляющих вид собственного носа, до телевизора, через который смотрят на мир – стекло могло бы подменять картины, подставлять иные смыслы и навязывать свою волю…
Хотя, почему «могло бы»? Как знать, какую роль сыграли в истории средневековые витражи – куски стекла, вставленные в свинцовые переплеты?
……От прошлого остаются воспоминания.
Когда их не хватает, есть вещи –
Взглянешь, и отправляешься в путешествие,
Подтверждаемое вещественно.Наталия
Copyright © Денис Букин (Некто Лукас), 2007 – 2019. Все права защищены