В книжке про пишущие машинки я пишу про конкретную поэзию, а в конкретной поэзии никуда без Стефана Малларме и калиграмм Гийома Аполлинера. Это как начать уборку с книжного шкафа – теперь я сижу и упиваюсь стихами этого трубокура, солдата и добряка. Он добрый гений всех, всего Парижа и всего того, что я люблю. Всем помог, всех продвинул, а сам умер от испанки, с двадцатью миллионами других европейцев тогда. У него были замечательные друзья, и он сам был замечательным другом, этот толстяк.
…Будь на то моя власть я заставил бы сразу
Измениться людские сердца и тогда осталось бы
