Б.М.Кустодиев. Акакий Акакиевич. Иллюстрация к повести «Шинель» Н.В. Гоголя. 1905 г

В последнее время в литературе стал популярным жанр «антигламурного гламура» – светских похождений «успешного человека»: удачливого клерка, популярного журналиста, состоятельного коммерсанта или состоявшейся содержанки. Иногда этот жанр называют литературой для «белых воротничков». Все произведения литературы для клерков примерно одинаковы. Герой понимает абсурдность среды, в которой он оказался, но не покидает её; играя «на грани фола», он одновременно получает удовольствие от игры, от своего образа жизни и от понимания его бессмысленности. В той или иной степени герой симпатичен, и читатель огорчается, если он попадает в неизбежную переделку, а потом с сочувствием следит за тем, как он, преобразившийся и очищенный, выбирается из неё и встаёт на путь истинный.

На гламурных книгах стали известными многие современные писатели: Сергей Минаев, Оксана Робски, Алексей Колышевский, Павел Астахов и многие другие, и все они тянутся за недостижимым пока французом Фредериком Бегбедером. Аудитория у этих книг очень широкая, и мне всегда было интересно, почему они так популярны в России. Конечно, свой вклад в «раскрутку» этих книг внесла реклама, но ясно, что дело здесь не только в ней.

Персонаж «антигламурного гламура» типичен, он герой нашего времени, как скучающий дворянин – герой XIX века, и Павка Корчагин – герой бурного начала века XX. Читатель узнаёт в персонаже себя. Книги, в свою очередь, всегда находят своего читателя, если читатель ассоциирует себя с героем книги. Реальная жизнь, к примеру, молодого, достаточно образованного и преуспевающего офисного работника (я говорю не обо всех, речь о типичном клерке) обеспечена, однако скучна и однообразна. Дорога на работу по забитому пробками городу, скучные чиновничьи обязанности, мелкие волнения и та же утомительная дорога домой. Выходные проходят быстро и заняты в основном бытовыми делами. Его приключения также бедны: корпоративы, походы на мюзиклы и распродажи, регулярные короткие (отпуск офисного работника невелик) и тщательно организованные поездки за границу. В остальное время он подчинён жесткому распорядку конторской работы и дресс-коду, всегда подтянут, бодр и весел, он просто обязан излучать счастье (желательно, чтобы лучи счастья были крашены в корпоративные цвета).

Большинство рыцарей костюма и мобильника прекрасно осознают, что ходят по замкнутому кругу. Лет пять назад интернет обошел текст Олега Маловичко, который хорошо передаёт настроение офисных работников (текст длинный, я привёл его в конце статьи). Многие из них задумываются о смене образа жизни, но броситься из тепличных условий офиса в неопределённость свободы решаются не все. О «дауншифтинге», отказе от работы в пользу свободной профессии и отдыха, думают, шепчутся в лифтах и говорят за пивом в дорогом пабе, но так трудно оторваться от приличного стабильного дохода, когда сокурсники завидуют блестящей карьере, высокому статусу, дорогой машине, перспективам.

И вот, включается естественный механизм психологической защиты – фантазия. В своих мыслях клерк считает себя если не высокопоставленным, то менеджером, реально принимающим решения. Это в некоторой соответствует действительности, мимо действительно проплывают бумаги с большими цифрами, правда, своё влияние на решения клерк переоценивает. Кроме того, он считает себя эдаким штирлицем, борцом с системой, засланным в тыл врага. Отчасти это тоже верно. Офисный труд не так лёгок, как кажется, он требует точности и внимательности, поэтому поглощает человека всего, оставляя ему совсем немного личного. В то же время, он не настолько квалифицированный, чтобы работник был незаменимым. Клерку хорошо платят, но с ним не очень-то считаются, никаких моральных обязанностей перед ним работодатель не чувствует, и клерк отвечает ему тем же. При случае офисный работник и его работодатель не прочь обмануть друг друга, не испытывая при этом мук совести.

«Антигламурный гламур» эксплуатирует сложные взаимоотношения работника и нанимателя, неприязнь клерка к своему образу жизни, его игру и его самоиронию. Читатель получает удовольствие, проживая в книгах ту часть жизни, в которую он хотел бы уйти, но не решается. Эти книги компенсируют ему неполноту жизни, отсутствие борьбы, преодоления. Сложно сказать, хорошо это или плохо. Как заменитель жизни – плохо, потому что до настоящей жизни клерк так и не доберётся. С другой стороны, осознавать мелочность своего существования тяжело, и без защиты не обойтись. В любом случае, в талантливых книгах для клерков абсурд гламурной жизни показан очень ярко, а это уже неплохо. Жаль только, что талантливых книг здесь мало.

Олег Маловичко. Скука

Ежедневно, кроме выходных, мы проводим вместе по девять часов — с десяти утра до семи вечера. Сорок пять часов в неделю. Если составить график жизни, то получится, что мы проводим друг с другом времени больше, чем с женами, родителями, друзьями. Больше, чем спим. Больше, чем отдыхаем.

Мы – сослуживцы. Коллеги. Мы небрежно пользуемся профессиональной лексикой – прайсинг, мерчендайзинг, кросс-промоушн, холд-бэк и мисандерстендинг, мы называем склад стоком, а запчасти – спейрес, мы освоили способ разговора по двум телефонам и е-мейлу сразу. Мы влились во всемирный рыцарский орден менеджеров, в самую массовую секту, обрядившись в ритуальный темный однобортный костюм, черные ботинки и неяркий галстук. Отличительные знаки нашего теневого ордена – торговые марки. Рядовые носят Benetton, сержанты – Berghaus. Звание лейтенанта присваивается с покупкой пиджака от Pierre Cardin. Майор одевается в Hugo Boss, полковник носит Gucci. Пришиваемая вручную подкладка генеральских мундиров снабжена магическим квадратом с надписями Armani, Versace, Ermengildo Zegnia. Наша медаль “За отвагу” – золотой Parker в нагрудном кармане, наш орден Ленина – Patek Phillipe на левом запястье. Tissot и Longines мы дарим нашим солдатам за храбрость.

В наших родовых замках – свободная планировка, дубовый паркет, кондиционированный воздух с запахом сосны, гостевые ванная и туалет, подземный гараж и дрессированный консьерж, который сохраняет правильное выражение лица в любых ситуациях. Мы не демонстрируем знакомым боевые топоры с насечками по количеству убитых врагов – мы заслуживаем уважение квадратными метрами. Вместо “он сбил двух фрицев под Ейском” мы говорим “у него сто сорок квадратов на Октябрьской”.

Наших политруков зовут GQ, FHM и XXL. Мы не задаем вопросов. Они не могут ошибаться. Они знают ответы на все вопросы. Будь готов. Будь в строю, говори, думай и делай как говорят. Веди себя по уставу. Любимый галстук лимонного цвета вместе с очками с голубыми стеклами отправляются на свалку. Мы пристроились и мимикрировали, скрыв за бизнес-прическами свой испуг перед жизнью. Мы храбримся и делаем вид, что мы состоялись. Мы продаем ничего для никого и получаем за это деньги, чтобы купить другое ничего. И чем больше ничего мы можем купить, тем полнее мы думаем, мы живем.

Место, где мы проводим большую часть жизни, похоже на морг, каким он бывает в американском кино. Цветовой спектр – от белого к светло-серому. Цветные и яркие детали, будь-то кофейная кружка или плакат, выглядят чужеродно и шокирующе, как порножурнал в школьной библиотеке. Иногда, бросая вялый вызов моргу, мы делаем перестановку мебели, бессмысленно меняя порядок серых кубов в белой комнате. Странно, как будто передвижением ящиков с телами можно сделать обстановку в мертвецкой более непринужденной. Мы – полицаи. Вместо того чтобы спрятаться в лесу с вилами и снять “шмайссер” с убитого фрица, мы напялили на рукав повязку с крестом и истово принялись заслуживать у оккупантов корову и земельный надел.

Мы – японская рок-группа, поющая на английском. Мы запятнали честь нашего древнего самурайского рода, но и это не станет для нас пропуском в чарты биллборда, слов все равно не разобрать. Мы – самозванцы. Признаком завоеванной свободы считается возможность поздно приходить на работу либо не ходить на нее вовсе, проводя время в фитнес-центрах, ночных клубах и борделях. Часто все три заведения оказываются под одной крышей и с той же вывеской.

Мы разучились совершать даже самые простые действия, не подвергая их ненужному анализу. Утренняя молитва у людей нового тысячелетия уступила место диалогу со вторым “я” у открытого холодильника. Мы научились относиться к продуктам, как к врагам, сразу оценивая потенциального противника на количество калорий и вредность. Итак, яйца, хлопья, бекон (сальмонелла, сублимат, холестерин). Раньше я давился йогуртом, успокаивая себя тем, что пусть невкусно, зато полезно. Съеденный йогурт был индульгенцией за пять сигарет. А вот недавно я прочитал в GQ, что йогурт губительно влияет на мозг. Черт, я так и знал. Похоже, в наше время безопаснее всего курить.

У меня на кухне – с десяток хитроумных дивайсов для приготовления кофе. Итальянская эспрессо-кофеварка, армянская турка, вьетнамская ситечко-кастрюлька, французский пресс, американская фильтр-машина. Если бы ко мне в гости пришли вьетнамец, турок, американец и итальянец, каждый из них мог бы рассчитывать на аутентичный кофе. Но они не придут. Ко мне вообще не ходят гости. Зачем им ходить ко мне? Я не обсуждаю с ними икеевскую мебель и телесериалы, я не напиваюсь под ритуальные мужские разговоры о любовницах и бизнесе, мне плевать на женские истории о детях. Я не умею дружить. Я социопат. Часто я смотрю в окно и представляю, как все эти дома внезапно сотрясает мощная взрывная волна от сброшенной пару секунд назад на Тверскую атомной бомбы. Тогда бы я выскочил на улицу и стал бы орать тебе в лицо: ну что, дождался?! Что ты видишь умирая – аристоновский холодильник? “Рено Меган” турецкой сборки? Зато первый взнос небольшой, страховка да каско, салон – нет, я кожаный не стал делать. Ребенка, который в детстве мечтал быть космонавтом, а вырос алкоголиком?

Ты прожил тридцать лет, ни разу не познав, каково это – пробираться влажными джунглями с “калашниковым” на шее или убегать берлинскими подворотнями от преследующих тебя агентов Ми-5. Все, что ты делал, – старался вкуснее пожрать, больше выпить и изощреннее потрахаться. Ты – банальность, вчерашняя новость, дешевое повидло. Я убью тебя, потому что у тебя – мое лицо…

Полный текст без купюр здесь. Внимание, нецензурная лексика!