ВБремя воинствующих дилетантов

Есть большая разница между работой в традиционном обществе и современном. В традиционном обществе сапожник, к примеру, был сапожником потомственным, целые династии жили сапожным делом. Сапожная колодка была младенцу игрушкой, дед рассказывал малышу сказки о сапогах. В возрасте шести – семи лет, а то и раньше мальчик помогал отцу сучить дратву и понемногу учился тачать сапоги. К восемнадцати годам он был сносным мастером, а к тридцати у него был двадцатилетний опыт, не считая генетической памяти, если такая есть. Жизненный путь интеллектуала мало отличался от пути ремесленника. Богослов, например, учился 15..20 лет, интеллектуалов было так мало, что все они знали друг друга лично или, хотя бы, понаслышке. К тому же информации было накоплено не так уж и много, поэтому каждый из них знал свой предмет практически полностью.

Образование было очень специальным, поток информации, не относящейся к основной работе, минимальным, и человек всего себя посвящал единственному делу. Отход от семейной профессии встречался не часто. Яркий пример здесь – семейство Бахов. Дед Иоганна Себастьяна, Фейт Бах, был пекарем, однако любил играть на цитре. Двоюродный дед, Иоганнес, был органистом, городским музыкантом в Эрфурте, как и его потомки в течение столетия. К Бахам-музыкантом в Эрфурте настолько привыкли, что слово «бах» ещё долго было синонимом городского музыканта, даже когда в городе не осталось никого из семьи Бахов. Внук Иоганнеса, Иоганн Бернгард Бах, был городским органистом Эйзенаха, брат Иоганнеса, Генрих, органистом в Арнштадте и т.д. Отец, Иоганн Амброзиус, был городским музыкантом, а дядя, Иоганн Кристоф органистом. Вся семья Иоганна Себастьяна Баха была музыкальной, под влиянием мужа училась музыке его жена, Анна Магдалена, и даже крёстным отцом их сына, Карла Филиппа Эммануэля, был композитор и органист Георг Филипп Телеман. Все сыновья Баха, дожившие до зрелого возраста, стали известными исполнителями и композиторами, их произведения по сей день часто исполняются.

В современном обществе ребёнок чаще всего берёт иную профессию, чем у родителей. Обучение в школе не специализировано, да и первые два курса вуза за редкими исключениями общие для всех. Специальное образование по техническим специальностям очень короткое, в училище (или, по-иноземному, колледже) недоросль ускоренно проходит остаток школьной программы и наспех учится азам ремесла. Техническое вузовское образование сильнее, но оно поверхностно: выпускник не обладает практическим инженерным опытом. У выпускника университета опыт самостоятельных исследований также минимален. На всё это накладывается реальность наших дней, когда на работу без опыта берут неохотно, а без работы опыта не найти. Под грузом необходимости хоть как-то приспособиться к требованиям рынка, выпускник идёт работать «хоть куда», как правило, не по своей специальности.

В итоге оказывается, что современные люди напоминают героя анекдота, который на вопрос, умеет ли он играть на пианино, отвечал: «Не знаю, не пробовал». Они берутся за любую работу, не принимая во внимание, насколько умеют её выполнять. Ключевое слово в резюме стало не «умею», а «знаком». Конечно, есть профессии, в которых невозможна деятельность без определённого уровня квалификации, такие как медицина или перевод, но и в них много врачей-троечников и переводчиков-недоучек. Более того, без дерзости браться за незнакомое дело в мире конкуренции невозможно прожить, на фоне всеобщего авантюризма излишне критичное отношение к своим способностям только мешает. Профессионал, считающий, что он недостаточно опытен, и потому не берущийся за рискованное дело, заведомо проиграет авантюристу в конкурентной борьбе. А результат – кому он нужен?

История знает примеры дилетантов, которые брались за всё и во всём получали выдающиеся результаты: Леонардо да Винчи, Михаил Ломоносов, Никола Тесла, Глеб Кржижановский. Отсутствие узкоспециального образования нисколько не мешало им. Наоборот, оно делало возможным поиск нестандартных, ранее не встречавшихся решений. Однако, это, скорее, исключение, чем правило. Большинство же получает посредственные результаты при посредственных знаниях.

У широкого образования много плюсов: хороший кругозор, умение быстро ориентироваться в обстановке, способность осваивать новое. В конце концов, с широкой областью знаний интереснее жить. Но есть и другая сторона широкого охвата – поверхностность. Как следствие, современное общество стало обществом дилетантов, поверхностно образованных, слабо знающих своё дело и рассеивающих внимание между развлечениями и преодолением бытовых трудностей в ущерб основному делу. Рыночное общество, ориентированное на авантюристов (качество, которое чаще называют эвфемизмом «предприимчивость»), обречено на плохое исполнение любой работы, потому что в отборе исполнителей адекватно оценивающим себя специалистам предпочитают циничных дилетантов. В экономике даже существует феномен «проклятия победителя» – критическая ситуация, в которую попадает победитель конкурса, предложивший заведомо нереальные условия. И ведь чаще всего из этой ситуации исполнитель-болтун умело выкручивается, за счёт заказчика, конечно.

Но самое серьёзное следствие повального дилетантизма не в том, что каждый посредственно делает своё дело, а в разрыве бытия на работу и жизнь. Если человек берётся не за своё дело, а работает за деньги, большую часть своего времени он не живёт. Работа перестала быть делом жизни, стала работой в себе. С одной стороны, это даёт некоторую свободу. Работу легко поменять, на ней легче смошенничать, ведь это не жизнь, это всего лишь работа. Однако это кажущаяся свобода. Какая же свобода в каждодневном занятии делом, которое не любишь?

И всё же, на работе мы проводим восемь часов в сутки… нет, не так… жизнь едина, и в ней хочется заниматься любимой работой. Возможно ли это в наши дни, когда большая часть жизни подчинена абстрактному и безликому, но тем не менее вполне ощутимому принуждению «рынка»?