Большая доля ума сосредоточена в пальцах. А с ним заодно и солидная часть психологического здоровья вместе с радостью жизни. Мои старые темы радостей жизни, на которые я обещал писать пока буду жив: облака, я упоминал их раньше, и хронопы – выдуманные Хулио Кортасаром фантастические существа. Хронопы, Хронос, хроно – замахнусь и на время.
В детстве я разобрал старый будильник. Разобрал, и не смог собрать. Из деталей получились отличные волчки, особенно из баланса. Они ещё долго втыкались в носки ни в чем неповинных домочадцев. Но идею разобраться (а точнее – собраться) с часами я затаил. И вот, исполнил.
Началось всё с купленного по случаю на “блошке” “Янтаря” Орловского часового завода. Оказалось, что будильник – штука простая, если собирать его с нужной стороны (от верхней, где кнопка, к нижней, где анкерная вилка и баланс). Второй будильник был с солидной выработкой в верхней платине. Так правильно называть дырку, проеденную осью минутного колеса в латуни; точнее, в одной из двух латунных пластин, между которых собран весь часовой механизм. Я поступил с платиной так же, как поступал с изношенными деталями пишущих машин – стянул выработанное отверстие, накернив поверхность неподалёку от него. Проще говоря, взял острую штуку и постучал ей по платине рядом с отверстием. В нужном месте. Будильник ожил.
Скоро часы в доме стали быстро плодиться. Вот одна из полок кухонного шкафа. Кстати, когда будильников много, их тиканье сливается в шум спокойно текущей реки.
А вот заспиртованные, точнее забензиненные внутренности японского послевоенного будильника, изготовленного по американской лицензии. Отмокают. Сложный механизм. Немецкие куда технологичнее. Уж и не знаю, как его собирали бедные японцы.
А это моя гордость. Часы восстановлены из абсолютного небытия. На переднем плане финский миниатюрный будильник неизвестного происхождения. На заднем – породистый немецкий Junghans. Я купил люминофор, чтобы восстановить стрелки, теперь они светятся в темноте, как светились когда-то в 1950-х. Во-первых, этот будильник настолько точен, что я ни разу не подводил его за две недели работы. И это после стягивания и полировки половины всех втулок. А во-вторых, его завода хватает на трое суток, если он работает без корпуса. Зачем – не знаю, потому что пружина не умещается в корпусе, и в собранном виде завода хватает на обычные для будильника 36 часов. Просто люди хотели сделать превосходный механизм. И сделали.
А вот на этого зверя я пока не замахивался. Сейчас это просто камень. Надеюсь оживить его. Но сначала приведу в порядок настенный Hermle с вестминстерским музыкальным боем.
Почему так? Потому что часы живые радуют меня и окружающих. Потому что так, кончиками пальцев, я общаюсь с людьми прошлого, у которых был вкус. Умными инженерами и прекрасными художниками. Они хотели выйти за рамки “дешево и технологично”. Им хотелось сделать элегантно и превосходно. Для них техника была не просто бизнесом, а искусством, этикой, самой жизнью.
