Все без исключения страны с воодушевлением вошли в войну, известную нам как Первая мировая. Взрыв патриотических чувств, национальный романтизм, парады, сбор подарков для бойцов. И упоение войной, конечно, захватило. У Александра Блока:
Петроградское небо мутилось дождём,
Александр Блок. 1914
На войну уходил эшелон.
Без конца — взвод за взводом и штык за штыком
Наполнял за вагоном вагон.
В этом поезде тысячью жизней цвели
Боль разлуки, тревоги любви,
Сила, юность, надежда… В закатной дали
Были дымные тучи в крови.
…
Уж последние скрылись во мгле буфера,
И сошла тишина до утра,
А с дождливых полей всё неслось к нам ура,
В грозном клике звучало: пора!
Упоения войной трудно избежать, даже самым умным. Даже добрым. Все упивались ею: писатели, художники. Но скоро выяснилось, что войны чести не сложилось, зато вышла бойня пулеметами. Романтику смыло. Время шло и шло. Солдаты сидели в окопах. Жизнь в тылу тоже сконцентрировалась вокруг войны. И люди переставали считать друг друга людьми. В 1915 году “Таймс” писала про распятого немцами канадского солдата. В 1917 в тех же “Таймс” и “Мэйл” выходили статьи со свидетельствами людей, побывавших на немецких фабриках по переработке трупов на свечи и обувную ваксу. Пропаганда здесь ни при чём. Истории о зверствах даже не требовалось внедрять, их подхватывали, а главное – выдумывали сами граждане. Так легче занять одну сторону и убивать других, если они вроде и не люди. Не надо говорить, что все эти истории оказались враньём, но свою функцию они выполняли: утверждали во мнении, что «другие», не «наши» — не люди. “Орки”. Которых можно и нужно убивать. Эти истории схлопывали сложность мира до однозначного «мы и они, я с хорошими, мы против плохих». До так востребованной в трудные времена простоты.
В России Первую мировую войну заслонила Отечественная. Кажется, из всех европейских стран так только у нас и, разве что, в Германии. Мне довелось побывать во Франции в 2018 году, когда исполнилось сто лет с окончания Первой мировой. В Амьене до сих пор не восстановлены соборы, разрушенные в битвах на Сомме. Тогда меня потрясли огромные фотографии тех лет, расклеенные повсюду. Во всю стену, в несколько этажей. Не сражения — обычные бытовые сценки: солдаты идут по улице, едят, разговаривают друг с другом, смеются. В книжных магазинах выложили сотни книг на тему войны: воспоминаний, альбомов, комиксов.
Помнить о Первой мировой войне правильно, потому что важно понимать: скатиться в дегуманизацию других легко. Возбуждение, душевный подъём от ощущения войны действует как наркотик. От него трудно удержаться. Вот только что потом?
Ещё не кончилась война, когда в нейтральном Цюрихе, в кабаре “Вольтер” собрались люди, уставшие от войны. Они решили, что поскольку культура: литература, искусство, да вся цивилизация не могут противостоять упоению войной и дегуманизации, их надо деконструировать. Так возник дадаизм. Не очень помогло. Кажется, история до сих пор не может понять, что тогда случилось с человечеством.
