С одной стороны, пронзительно об индивидуальной экзистенциальности. С другой – пророческое предчувствие Великой французской революции.

Я находился в толпе людей темного происхождения, и ради одного только пропитания
мне пришлось выказать такую осведомленность и такую находчивость, каких в течение века не потребовалось для управления всеми Испаниями…

Я вынужден был идти дорогой, на которую я вступил, сам того не зная, и с которой сойду, сам того не желая, и я усыпал её цветами настолько, насколько мне это позволяла моя веселость. Я говорю: моя веселость, а между тем в точности мне неизвестно, больше ли она моя, чем всё остальное, и что такое,