Выдающийся из сюрреалистов, сновидец и транслятор гипнотического, Робер Деснос. Его талантливые тексты, в отличие от эпатирующих собратьев по стилю, сохраняли ясность и трогали.
Вот Деснос в кафе Le Dome на Монпарнасе. Слева на переднем плане, смотрит на нас.
После начала гражданской войны в Испании все почувствовали угрозу фашизма. Луи Арагон, Андре Бретон и Поль Элюар примкнули к коммунистам, Робер Деснос остался вне политики. Группа сюрреалистов раскололась.
Кто был прав, а кто ошибался, рассудило время. Фашизм сам пришел к аполитичному Десносу. С оккупацией Франции Деснос вступает в сопротивление. На него доносят. Его предупреждают об опасности. Опасаясь за судьбу жены, он отказывается бежать. Потом арест, обыск. Хроноп, етественно, он забывает в книге список антифашистов. И естественно, попадает в концлагерь.
Робер Деснос умер в лагере Терезине, ослабев от тифа. После окончания войны – вполне в духе дада. Вот его фотография незадолго до смерти. Деснос в центре. Сидит, опершись на руку человека в чёрной робе.
А вот немного его стихов. Стихи для детей написаны в оккупации и изданы подпольно.
Один муравей длиною в три метра
Шляпу носил из старого фетра.– Как это так? Как это так?
Возил повозку, а в ней сидели
Утки, пингвины и коростели.– Как это так? Как это так?
И разговаривал по-французски,
На латыни и по-зулусски.– Как это так? Как это так?
Как? Да вот так!
Перевод Михаила Яснова
Почти экзистенциально.
Я – черепаха,
Поэтому ясно,
Что я и умна
И собою прекрасна.
А то, что как ласточка,
Я не крылата,
Так в этом не я,
А судьба виновата.
Но быть недовольной
Своею судьбой
Не значит ведь быть
Недовольной собой.Перевод Игоря Мазнина.
И почти пророчески.
Жмурится спросонок зебра,
В нетерпенье бьёт копытцем –
Спозаранку хочет зебра
Поиграть и порезвиться.И бежать, бежать куда-то
Из вольера, до заката,
Где полны чабрец и мята
Колдовского аромата…Но на шкуре зебры чётко
Отпечаталась решётка.Перевод Михаила Яснова
И взрослые стихи.
Действительно ль мне тридцать шесть от роду?
Нет, вовсе не вчера воспоминанья,
мои мечты, моя любовь прошли —
сегодня.Вот Сен-Мартен, балкон,
лавчонка, где пылятся те же губки,
дворцы на набережной —
всё стоит на месте,но острее
я чувствую, как много лет осталось.
И сколько дел ещё
передо мной.Перевод Николая Сухачева
И “Куплет о стакане вина” 1942 года.
Когда тронется поезд, не надо махать мне платком,
Ни рукой, ни зонтом.
Но, наполнив стакан свой вином, ты до самого дна
Вслед бегущему поезду
Выплесни длинное пламя вина,
Чтоб метнулось оно мне вослед,
Это терпкое, это кровавое пламя,
Которое, словно язык, прикасалось к губам
И оставило след над твоими губами.Перевод Михаила Кудинова
