Меня раздражает, когда добро принимают за слабость. Когда гордятся тем, что обманули чужое доверие. Когда между деньгами и жизнью выбирают деньги.

Меня злит, когда считают себя умнее других. Справедливости ради, когда меня считают умнее других, я тоже не радуюсь.

Я возмущаюсь, когда в преступлении обвиняют его жертву. Когда на всё вопросы есть готовые ответы. Когда сторонники свободы мнений считают дураками всех, кто с ними не согласен. Когда демократию наводят резиновыми дубинками, а “хорошие” законы танками.

Мне трудно опровергать ложь. Я жалею лгуна, я не могу сразить, унизить его правдой.

Мне горько, когда меняются люди. Так жаль хороших людей, которых портят успех, деньги и слава. Хотя я сомневаюсь, были ли они хорошими.

Я терпеть не могу быть для кого-то дойной коровой. А ведь многие видят окружающих именно так.

Не могу смириться с тем, что люди используют беспомощное положение других, чтобы навязать им свои услуги, дружбу, образ жизни. Чтобы заставить их делать не то, что им хочется, быть не там, где уютно, играть плохую роль в чужой пьесе.

Я расстраиваюсь, когда неожиданное и виртуозное оскорбление застаёт врасплох. Когда нечего ответить, нужные слова не приходят на ум, а в душе одно лишь недоумение.

Когда употребляют слово “раритет”. Оно глупое. Тогда уж “редкость”. Обычно меня не раздражают слова, но “раритет” – исключение.

Есть много того, что меня расстраивает, обескураживает, возмущает, гнетёт. Но есть многое, что даёт мне надежду. И среди тех, кто обнадёживает – мертвецы, живущие в моём воображении. Писатели, художники, чудаки и выдумщики, просто люди. Артюр Рембо, Шарль Бодлер, Чарльз Буковски, Хулио Кортасар. Жорж Сименон, Борис Виан, Сервантес. Ван Гог, Тулуз-Лотрек. Бах, Гендель, Фаш. Дюк Эллингтон, трубач Луи и поющая Сара Воэн. Аббат Сугерий, Хильдегарда Бингенская, Эразм, Мор. И Ульрика Майнхоф, конечно.