Immigrant Punk от Gogol Bordello.

Я из Казахстана. В день 1992-го, после которого кто где был, тот там и остался, я оказался в Новосибирске. Паспорта у меня ещё не было, так что прописку мне вляпали в свидетельство о рождении. Вот так, оторвали кожу от обложки и рыхлое мясо корочки прижгли тавром “прописан”. Конечно, временно.

Пять лет меня не признавали своим ни Казахстан, ни Россия. Над моим свидетельством о рождении собирались консилиумы чиновников. Одни считали меня “русским”, другие “казахом”, и все сходились, на том, что я типичное ЛБГ – лицо без гражданства. Я ссорился с чиновниками, поджидал их в коридорах, они знали меня и скрывались в чужих кабинетах, едва завидев мою раздражённую физиономию. Я ходил в ОВИР как на работу, пил там кефир из картонной коробки, готовился к экзаменам, писал стихи. В конце концов я достал всех и мне дали российское гражданство – справку с печатью, по которой я получил вкладыш в паспорт СССР. Надо сказать, что к тому времени я закончил военную кафедру, освоил зенитно-ракетный комплекс, и хм… одна из родин уже пошила для меня зелёный френч. Не исключаю, что другая родина сделала то же самое – я не интересовался. Надеюсь, моль была довольна качеством ткани – моли ведь всё равно, какой герб сверкает на пуговицах.

Историю с гражданством я не забуду никогда. Это на всю жизнь. И фильм Георгия Данелия “Паспорт” я не могу смотреть до сих пор. Душат слёзы. В передрягах 1920-х беженцам хотя бы выдавали так называемый нансеновский паспорт. Бесконечное уважение к этому человеку, полярному исследователю и гуманисту. В 1990-х не было даже такого, и каждый выкручивался как мог. Насколько я знаю – выкручивается до сих пор. Кого-то не пускают к родителям, кого-то не выпускают обратно в Россию. Чёртовы границы